Безумие Хид крутая игра... |
В истории пока еще нет ни одной записи
Макс Рей / Мила Рей Поисковик / Боевик Фонда
– Эй, Мил. А эта рыжая стерва что, женщина? – Эф огорошила Рей вопросом, не успев отойти от учёных на приличествующее для подобных тем расстояние.
Миле оставалось только кивнуть. На взгляд девушки, Мойра хоть и была шибанутой на всю голову чудачкой, как большинство учёных, но на парня уж точно не походила. Очевидно, в родном мире Эфман наблюдались ярко выраженные проблемы с мужиками.
– А грудь где? Если её нет, то как мне понять наверняка, а? – не унималась Нейта, сама смахивающая на не успевшую развиться девушку-подростка.
– За яйца пощупать, – хохотнула Мила тоном человека, уверенного в своей внешности.
– Думаю, ситуация пахнет хуем, – вещала Эфман и Мила в общих чертах была с ней согласна. Они обошли «Весёлую таверну» по периметру, но мест, куда бы мог запропаститься Том, в округе не обнаружилось.
«Не привлекать внимание» – смешно. Да их экспедиция в этой ячейке бросается всем в глаза так же, как банда клоунов в женском монастыре! Последняя собака и та узнаёт в них эмиссаров Фонда. И, словно подтверждая мысли девушки, к ним, дружелюбно виляя обрубком хвоста, подбежал питбуль. «Даже собаки здесь не брешут, а идиотски улыбаются», – устало подумала девушка и погладила пса.
Эф продолжала рассуждать о потерях, странностях ячейки и значении слов Макса.
– Ну почему же не предполагалось? – нехотя возразила Мила. – У Фонда есть нормы потерь личного состава. Для нашего класса сложности экспедиции, кажется, нормой считается потеря двух и менее разумных, – девушка вежливо умолчала, что обычно «потерями» становятся наёмники из Гильдии.
Неожиданно Эфман остановилась и уселась, где стояла, прямо на траву. Наёмница сетовала на бесполезность поисков в чистом поле, без информации о том, куда и с каким поручением отправлен Том. Мила была абсолютно согласна с напарницей, потому, размышляя, уселась рядом. Солнышко припекало, пели птицы, запах трав стал более тягучим, дневным. Хотелось распростаться в тени и подремать, а не идти туда, не зная куда, и искать то, не зная что.
– Дай мне свою руку, – сказала Эфман.
– Зачем? – удивилась Мила, машинально протягивая её спутнице.
Никакого подвоха девушка не ожидала. А зря. Та резко выхватила нож и полоснула по ладони.
– Ты что, с ума сошла? – зашипела Мила разъярённой кошкой, мгновенно разрывая дистанцию и выхватывая клинки.
Эфман в этот момент совершала странные движения, похожие на ритуал, удерживала кого-то невидимого и бормотала что-то невнятное.
– Ты… – Мила осеклась. Кровь, капающая с её ладони, не долетала до земли, а таяла по дороге вниз. Внезапно, будто подхваченные сильным порывом ветра, рубиновые капли изменили траекторию, взметнулись вверх и в сторону, устремились туда, где на пригорке виднелись радостно-зелёные крыши деревни. Мила ошарашенно уставилась вслед взбесившейся жидкости.
Безумства Эфман прекратила так же внезапно, как и начала:
– Судя по всему искать нужно в том направлении, – наёмница деловито указала в сторону, куда улетели капли. – Поспрашиваем местных, вдруг кто-то видел, куда ушел этот засранец. Может, как раз и найдём его в той деревне, – голос Эфман опять звучал спокойно, и на ненормальную она больше не походила: привычно размеренно вытирала нож и заботливо предлагала Миле бинты.
– Не надо, – фыркнула девушка, глядя на неглубокий порез и зажимая его пальцем. – Зачем набросилась? Нормально что ли попросить не могла?
– В деревню? – Мила с сомнением посмотрела в указанном направлении. – Ты ж видела этих малахольных. От них толку... – и тут девушку осенило. – Слушай! А ты права! Я знаю, где они нам всё расскажут.
И, охваченная новой идеей, Мила целеустремлённо зашагала по направлению к белым дымкам, жизнерадостно вьющимся из деревенских труб.
– Не смей там ни в кого ножиками тыкать! – поучала Мила на правах командира, пока девушки приближались к жизнерадостным, но не слишком аккуратным строениям. – И улыбайся, будь дружелюбнее. Помни, мухи слетаются на мёд, а не на уксус.
Искомое Милой место нашлось достаточно быстро: отдельно стоящая хибара характерного вида с названием «Весёлый трактир». Ещё раз напомнив Эфман о необходимости дружелюбия, Мила зашла в зал и с обольстительной улыбкой обратилась к хозяину заведения:
– Бутылку гоховки мне и моей подруге. Закуску из морепродуктов.
–––––––––––––––––––––––––
Отличные яблоки в этой ячейке. Сочные, хрустящие, ароматные. Макс съел одно и сорвал второе.
Втер трепал гранатовые кудри Мойры, с хвостом она была ещё более очаровательна. Выражение лица постоянно менялось, как перемежающиеся ветром пряди. Улыбалась. Мило, но иронично. Хмурилась. Опять улыбалась. Плавная, неторопливая жестикуляция то и дело срывалась в резкие чёрточки и точки. Девушка нервничала.
Макс был достаточно далеко, чтобы не слышать слов Лили Пили, но искренне удивился бы, узнав, что мэру захолустной ячейки известен профиль научных трудов учёной. Тех трудов, о которых никто, ниже уровня У3 знать не может.
Беседа с мэром окончилась, а учёные не выглядели воодушевлёнными и с криками «Мы поняли, куда делся Том» никуда не бежали.
– Змея! – внезапно завизжала девушка.
Рефлексы сработали быстрее, чем Макс успел о чём-либо подумать. Через несколько секунд он уже стоял рядом с учёными. С обнажённым мечом и сузившимися от адреналина глазами.
Как раз в этот момент Менгле ткнул палкой в венок и явил свету… гриб. Всего лишь гриб! Но отступать было поздно. Макс поднял правую бровь, что, до некоторой степени, можно было считать улыбкой, и протянул то, что всё это время сжимал в левой руке:
– Яблоко не хотите? В этой ячейке отличные яблоки.
Нейта Эфман Член Гильдии
— Я и попросила нормально. — пожав плечами сказала Эфман, наблюдая, как кровь Рей на лезвии клинка будто бы всасывалась внутрь красно-чёрного металла. Ей теперь не было нужды чистить своё оружие, любая пролитая ею кровь попадала прямиком к Великому, — Вот теперь хер вы у меня вежливости дождётесь, раз не умеете ценить эти редкие моменты!
Нейта ожидала дальнейших действий командира и его решений. То что она всё-таки пошла по дороге, что им указал Великий, не удивительно. Удивительно с каким энтузиазмом она туда пошла, хотя изначально относилась к этому скептически.
— Эй, меня то подожди!
Девушки начали идти по тропинке и приближаться к небольшой деревушке. Чем ближе они к ней приближались, тем сильнее искусственные органы чувств Нейты ощущали что-то непонятное в воздухе. Ещё как только они вошли в ячейку эти чувства не покидали религиозную фанатичку, однако вблизи населённых пунктов эти чувства лишь усиливались.
— Знаю, знаю, вы заебали мне об этом говорить! Я не дура тупая, прекрасно понимаю свою задачу и за что я деньги получаю! — возмутилась девушка, однако чувства агрессии на мгновение испарились, после того как Эфман непроизвольно чихнула, закрывшись руками — Блядь... Не бойся, если не спровоцируют, не пырну!
С трудом натянув улыбку на лицо, Эфман вошла вслед за Милой в какой-то трактир, где командир заказала выпивку и закуску в виде морепродуктов.
— Море... продуктов?.. Что это?
Не удивительно, что наёмница не знала что это. Её родной мир представлял собой полуразрушенный войнами и радиацией мир, пустоши, все моря либо высохли, либо были засорены. Про слово "море" она узнала только в восемнадцать из рассказов одного Даэриана. От него же она узнала, что знаменитые Свистящие Осьминоги Пустошей являются мутировавшими потомками Осьминогов Обыкновенных, что заселяли моря в довоенные времена. Мясо их родичей довольно вкусное и питательное. Посмотрим что могут предложить в этом мире.
— И какой у тебя план? — поинтересовалась Эфман, убедившись, что никто их не подслушивает, — Навряд ли ты захотела просто побухать здесь...
Ещё один чих.
— Чёрт, да что же это такое?!
И ещё один.
— Что б тебя!..
Ожидая заказ, Эфман старалась провести время с пользой, так что её внимание было зациклено на двух вещах: на сидячей рядом спутнице и других посетителей трактира. Сделав вид, будто чешет за ухом, наёмница настроила слуховые импланты так, что бы хорошо слышать каждый шум в помещении.
— Какие к нам симпатичные барышни пожаловали. — говорил один из гуляк.
— А они случаем не из той группы, что остановилась в "Весёлой таверне"? — спросил его сосед.
— Один уже заходил к нам. Интересно, что им нужно?
Можно было бы послушать ещё немного, но множество шумов мешали Эфман сосредоточиться на чём-то конкретном. Разговоры посетителей, шум готовки на кухне а ещё множественные скрипы на втором этаже, так что девушка решила пока отложить это дело и перевести своё внимание на выпивку. Им как раз уже принесли бутылку гоховки и закуску в виде сушеных кальмаров, так что Нейта без раздумий налила себе стакан и сделала глоток.
Джерри Мойра Ученый Фонда
— Спаси-и-ибо! — нежно протянула Мойра, покачав головой из стороны в сторону в блаженном жесте, улыбаясь и тут же выхватила из рук Макса сочное красное яблоко, незамедлительно вцепившись в мякоть зубами и...
Застыла, не отнимая яблока ото рта. Начала переводить взгляд с Рея на Менгеле, с Менгеле на Рэя.
Подняла указательный палец в жесте «молчать» и откусила кусочек плода. Прожевала. Снова укусила и так три раза в священном молчании.
Она в этот момент явно наслаждалась вкусом, смакуя каждый укус, не торопясь, не спеша и по лицу не было видно ни морщинки мыслей, ни рубца раздражения. Умиротворённое молчание, прерываемое лишь хрустом яблока.
— Небо голубое, трава зелёная, яблоко бесподобного вкуса... — вдохновенно начала она, будто декламируя стихи, проводя руками в воздухе так, что казалась сейчас от их следов засияет радуга — А ты такой бессовестный, что решил вместо отдыха гулять и собирать яблоки. Какое совпадение, что рядом со мной и Адалвальфом. — продолжила она со всё той же улыбкой и игривостью в голосе.
Однако выглядело и звучало это всё намного угрожающей, чем если бы она закатила бы здесь сцену разгрома своего подчинённого.
Она обошла Рея сзади, положив свою руку ему на плечо и даже спиной можно было почувствовать как она улыбалась. Нехорошей, нервной улыбкой.
Он чувствует её дыхание на своей шее?
Пришлось даже встать на носочки, чтобы он раслышал её шёпот.
— Как самочувствие, Максиммильян? — его имя она специально произнесла медленно, едва ли не по буквам. Возможно в её голосе можно было раслышать нотки «Я убью тебя во сне»... Неискренная спокойность и напускная доброта, а за ней холод и раздражение. Страх. Безмолвный, притаившийся в глубинах сознания страх, который она пыталась задавить всем своим хрупким существом.
Она отошла от мужчины, оттягивая рукава пиджака. Вздохнула.
Села в траву, скрестила ноги и закрыла глаза. Раздался хруст. Девушка доедала яблоко. Веера из густых бабочек-ресниц то и дело дрожали. Она не говорила ни слова и всё её существо посылало сигналы о том, что никто тоже не может сейчас прерывать тишины.
Душа в эфире.
Она плывёт и течение настолько сильное, что её водоворотом уносит в глубины сознания.
Под.
Подхватывает что-то со дна железным крюком и тянет наружу.
Всплеск и они на поверхности. В колодец светит Луна.
В руках?
Что?
Не меньше, чем Вселенная.
Открыла глаза. Улыбка коснулась губ. На удивлённые взгляды и недоумение она не обращала никакого внимания.
Поднялась на ноги, отряхивая грубую ткань штанов.
— Макс, скажи, ты можешь попробовать отследить Тома по его вещи? Даже если она долгое время находилась у меня? — она протянула парню огрызок от яблока.
— Упс! Не то! — он тут же полетел через её плечо в траву.
Отвернувшись от мужчин она начала растёгивать пиджак, роясь во внутренних карманах.
Нашла!
Застегнув тщательно одежду на все пуговки она повернулась и протянула поисковику порванный, состоящий из пяти узких ремешков браслет с деревянными бусами, нанизаными на ремешки. На каждой — непонятные никому кроме Мойры символы.
— Не спрашивайте даже... — пресекла она возможные вопросы. Действительно, откуда у неё браслет Тома?
— Адалвальф, можешь... Можете... — было хотела исправится она, а затем с нажимом все-таки протянула так, как считала верным — можешь взять гриб? Уж очень странно то, что его вплели в цветы. Ещё страннее то, что я никогда не видела таких. Держи только подальше от меня. Омерзительное нечто!
По дороге — а Макс выводил их к одному из населённых пунктов — Мойра раза три спросила поисковика о его состоянии. Даже не смотря на неприятную историю с их внезапной встречей она волновалась как бы ещё один сотрудник, а особенно такой ценный, не «потерялся».
План же на распрос местных жителей пришлось отложить. Как же делать всё в тайне, когда вокруг вьётся так много лишних фондовцев?
Переместила взгляд на своего коллегу-учёного, пытаясь отследить его мнение на этот счёт на его лице. Интересно, о чём он думает?
Смотрела она на него до неприличия долго, что не осталось без внимания самого Менгеле.
— Тебе очень идут очки, Адалвальф! — сквозь смущённый смех протянула Джерри, отводя взгляд, чуть оттягивая копну волос из-за ленты, чтобы закрыть алеющие щёки.
Процессия из учёных и поисковика прошлась мимо трактира с вывеской, на которой ядрённым жёлтым цветом было выведено «Весёлый трактир» и завернула за угол.
Совсем маленькая, но до тошноты ухоженная, чистая площадь встретила фондовцев. Воздух здесь казался ещё слаще, даже приторнее.
— Смотри-ка... — девушка села у одного из домов на корточки, указывая на россыпь грибов с тонкой ножкой.
По коже пробежали мурашки, невольно девушка поморщилась.
— Мне совсем это не нравится, друзья...
Пройдя чуть дальше они нашли ещё пару рассадников этих самых грибов.
А Тома всё никак не удавалось найти.
— Я больше не могу... Я умру от разрыва сердца, я больше не хочу искать его... Надежда покидает меня... Тошнит от этого воздуха, а все мысли просто уходят из головы... — в своей манере начала жаловаться Мойра — А ещё я хочу есть...
Адалвальф Менгеле Ученый Фонда
Вдруг к нам выпрыгнул тот поисковик. Кажется, его Максом звали? Дуболом и вообще не самый удобный для них сопровождающий которого стоит держать в стороне до появления необходимости в нем. Но вот он тут. Вообще сказать стоит и то что он помеха лично Адалвальфу. Но фактически для него все тут помехи. Чем меньше останется от экспедиции, тем лучше для Адольфа, если он все сделает правильно и доживет, разумеется. Чем меньше выживет, тем больше заслуг присудят ему. Так он думал своей более жесткой, черствой стороной. Но эта иррациональная жадность ему не к чему. Никогда не поздно идти по головам, но не тогда, когда требуется терпение. Иначе в решительный момент терпения может и не хватить.
Но все же с Максом надо что-то делать. Взять на себя ответственность и раскрыть часть задачи для того что бы эффективнее справиться с задачей? Тогда возможно из единицы в данный момент не самой удобной он может стать самым полезным инструментом и возможно даже не только лишь на эту экспедицию. Можно так же промолчать. Но молчание — это фактически, в данной ситуации, перекладывание ответственности на госпожу Мойру. А по-честному так то тот, на ком ответственность тот и получает награду за успех. Можно конечно сработать более пассивно и ждать более подходящего случая, но зуд по месту которое должно принадлежать доктору Менгеле словно белый шум забивал мысли и мешал рассуждать. Мешал ослаблять хватку независимо от всего. Можно так же сыграть менее честно, но бесчестие может заложить непрочную основу его будущему положению. Помеха такого рода недопустима.
Но стоит действовать сейчас? Нет лучше чуть понаблюдать. Так он поймет, что стоит сказать. Главное, чтобы не было слишком поздно.
В конечном итоге он просто хмыкнул, пожал плечами и кивнул в довешении Максу выражая благодарность.
На просьбу коллеги взять гриб он лишь чуть скривил лицо и достал мешок для взятия образцов из плотного материала в который и положил гриб внутрь. Разумеется, делал он это не руками, а подцепив палкой. Конечно Адалфальф довольно любознателен, но трогать непонятные подозрительные грибы его не тянуло.
Дальнейшая дорога была без особых происшествий. Ведший их Макс шел впереди за ним Мойра и Менгеле. Внимание своей коллеги он заметил давно, но не мог понять с чем это связанно. И ему пришлось посмотреть в ответ, что бы взглядом спросить в чем дело.
—Тебе очень идут очки, Адалвальф! — Сказала она. Но для чего она это сказала? Точнее, что этим она хотела сказать? Может это намек? Но на что? В очках прозрачные стекла. Может это намек на то что быть более прозрачным с Максом?
Решив, что ошибочно интерпретировал сказанное и можно уточнить позже действия Адольф воспользовался высказанными жалобами Мойры.
—Предлагаю для начала найти остальных и предупредить. То, что нас может там ждать должно быть опасным. Не стоит лезть на рожон. — Адалвальф поправил очки и серьезно посмотрел на ученую. — Одного члена группы мы уже потеряли.
Тем временем на улице погода лучше не становилась. В далеке гремел гром, а порывистый ветер нес на себе тяжесть черных облаков.
Событие
(Ячейка «Месть ЛуМанчкСтрата», дом семьи Пили)
Однажды в студеную зимнюю пору маленький Лили нашел книгу. Он не знает, как именно, но она оказалась у него на животе пока он спал. Словно она оказалась там сама по себе.
…Ведь так и есть…
Это была явно не новая книга в твердом переплете из кожи и рельефом из окислившейся меди в виде грибов. От самой книги веяло духом болота, затхлости, гнили и еще чего то ели уловимого, но такого что будто череп изнутри покрывается плесенью. На медном корешке было написано «Король грибов».
Маленький Лили шмыгнул носом и открыл эту толстую кнеженцию на случайной станице. После этого его пробило мерзким чувством в спину будто его кто-то лизнул вдоль позвоночника язвенным и склизким языком.
Книга началась со слов «Здравствуй личинка Грибного Короля сегодня ты перестанешь быть собой отныне и до конца…»
…Ведь так и будет…
Однажды маленький Лили заблудился в зеленой душной чаще в месте куда не проникали солнечные лучи, где все было в тени деревьев. Он не помнил, как и когда тут успел оказаться, но казалось, что он уже давно не видел солнца. Глядя на то как листья не пускают солнце к нему он так хотел, чтобы хоть один порыв ветерочка разметал их, но в душный лес не мог проникнуть ветер.
Сидеть далее не было смысла, и он встал. Встав он пошел. Пойдя он ушел в глубь леса. И что же он там нашел? Гнилой труп двухголового оленя в котором давно поселилась большая дружная семя опарышей. Труп лежал и отдыхал, а опарыши работали день и ночь обустраивая свой быт.
—Куда ты идешь? — Спросила правая голова густым и липким словно клей басом.
—Да! Куда ты идешь? — Завторили ему на разный лад писклявыми голосами опарыши.
—Я хочу найти дорогу от сюда. — Ответил маленький Лили.
—Когда обращаешься к нам говори «Ч̷̨̘̞̙̃́͜у̵̡̧͉̤̰̰̪̟̦̯̲̞̗͓̲̉̽͛͊̕д̶̛̛̗͚̺̤̲͋̓̂̍̒̃̈̀̈́͘о̵̧̋͒̇͌в̸͈̝̹̩͓̪̻̗̫͋͐͜и̵̡̛̩͕̖̥̭̒̏̾̑̍͒̀̾̅̀̄ͅͅщ̷̛̼͍̪̱͍͈̼̮̜̮̆̿̔͒̔͆н̶̢̛̭̣̥͖̪͖̼̇̊͐̕͠ͅы̶̨̱̪͇͖̘̎͆̈͌̋͌̃͌͝ͅй̴̛͇͗̄̌̒͒̕͘͝ ̴̱͙̠͚̪͚̪̣̐̋̏̏̇͛͐͘͝ͅГ̸̡̨̭͍͕͇̺͚̪͇̘̙̼̞̣͌͆̾̓͋̆̇͂̏̾̒̇̂͝о̶̢̧̲̫̮̺͇̫͈̳̖̼̃̏̊̍̋͜͝͠с̷͔͋̂̾п̸̢̥̜̝͋͝о̴̢̧͕̮͍̳̥̅̈̿д̷̧̡͉̮̮̤̗̰̣̽̐̑̑̈́͑̔̿̒̾и̴̡̢̱͖̮̺͆̀͂̎̇̀̐͐̎̋̉̕н̵̡̡̲̯̗̟̣͚̻̮̭̬̠͔̘̮͇̥̔͘͜ͅ» — Приказным тоном зашипела в немом бешенстве вторая голова и молчаливый хор зашептал наперебой и многозначно смолк.
—Я хочу найти дорогу от сюда Ч̵͔̮͚͍̮͕̝̱̠̆̒̑̍͛̂́̈́͆̓̇̚у̴̢̛̮̥̬̙̠̬͍̾̑̆̇̂̐̽̓͌̈͘͘͠͠д̸͔̳̬͓̫̫̉̕̚͠͠ͅӧ̸̛͉̹͍͕̰͌̐̇͗͗̀̄̿̑̔̚͘͜͝в̴̨̛̞̣̻̈̿͐͊̓͋̉̾́͘͝ӥ̸̢̦̝̤̬̝̠̭́̃̍͑̚͠щ̸̫̪̪̯͔̲̱͕͉̄̀͛͋̈́̓͂̂̐̃̈́̋̑̀̚н̴͈̠̤͕̣̫͋͋̌͘ы̵̢̱̞̝̼̿̉̀͒̎̕͝й̶͔̭͙̤͙̓͛̿̂̓̀ ̶̡͚̪̮̩̜̮̙̳̻̦̺̦̹̤̿͋Г̴̬̬̺̲̋́̑́̐͝͠о̵̡̨̛͈̹̳̟̫̱̯͎͋͆́̋̇̕с̷͓̰͓̗͈͒̆̌̽͗̓̓̊̽̏п̴̨͈̟͉̯̝̹̪̻̜͋̔̓̃ӧ̵̧̞̜̫͖̼̳̰̣̞̠͖͓́̂̃̓͜ͅд̶͎̈́͗̅̂̋̐̋̃̒̚͝͝и̵̡̛̲͈̖̱̭͎̘̉͐̀н̴̡̨̩̣̝͓͙̳̲̘̳͉͓̍̐̀̈́̕͠.̸̞̩͠ ̡̘̮͇̥ — Сказал маленький Лили и склонил свою голову.
—Нам нравится твои манеры, но не стоит кланяться. — Сказала левая голова басом и пищащие опарыши так же поддержали его. «Не стоит», «Нам нравится», «не кланься» говорили они.
—Я хочу найти дорогу от сюда Ч̵͔̮͚͍̮͕̝̱̠̆̒̑̍͛̂́̈́͆̓̇̚у̴̢̛̮̥̬̙̠̬͍̾̑̆̇̂̐̽̓͌̈͘͘͠͠д̸͔̳̬͓̫̫̉̕̚͠͠ͅӧ̸̛͉̹͍͕̰͌̐̇͗͗̀̄̿̑̔̚͘͜͝в̴̨̛̞̣̻̈̿͐͊̓͋̉̾́͘͝ӥ̸̢̦̝̤̬̝̠̭́̃̍͑̚͠щ̸̫̪̪̯͔̲̱͕͉̄̀͛͋̈́̓͂̂̐̃̈́̋̑̀̚н̴͈̠̤͕̣̫͋͋̌͘ы̵̢̱̞̝̼̿̉̀͒̎̕͝й̶͔̭͙̤͙̓͛̿̂̓̀ ̶̡͚̪̮̩̜̮̙̳̻̦̺̦̹̤̿͋Г̴̬̬̺̲̋́̑́̐͝͠о̵̡̨̛͈̹̳̟̫̱̯͎͋͆́̋̇̕с̷͓̰͓̗͈͒̆̌̽͗̓̓̊̽̏п̴̨͈̟͉̯̝̹̪̻̜͋̔̓̃ӧ̵̧̞̜̫͖̼̳̰̣̞̠͖͓́̂̃̓͜ͅд̶͎̈́͗̅̂̋̐̋̃̒̚͝͝и̵̡̛̲͈̖̱̭͎̘̉͐̀н̴̡̨̩̣̝͓͙̳̲̘̳͉͓̍̐̀̈́̕͠.̸̞̩͠ ̡̘̮͇̥ — Сказал маленький Лили гордо глядя во все тридцать два оленьих глаза.
—Да как ты м̶̧̰̤̝͍̣̬̞̫̼̬̰̙̪̱̀̅̂͂̂͊̃͗̀́͊̑̕͝а̴̨̯̖̺̳̣̲̖̖́̑̅̂̎̀͊͋̈́͛̌ͅл̶̧͙̗̰̟̬̂̍̒̅̃̿̏̎̔͘е̶̨̛̛̯̘̬̙͍̯̳̲̗͍̓̐̍̓̎̐͗̐̔͆͘͜͝͝ͅн̵̛̬̗̬͗̐̓̀͆̎͑͐̚͝ь̷̙̯̙̮̎̍̽͝͝к̸̢̜̩̟͔͉̦͎͐̏̽͒̑͗̾͌̀̃̊̅ͅи̶̱̦̲̩͙̎̃̌̀̆͒̌͜͝ͅй̶̰̥̈́͊̎̉͊̇͐̆́͘͠ ̷̧͈͖͎̞̦̬̘̙̜̉̀̌̈̌̈́͋̈́̀̈́̉ѓ̵̡̡̱̫͙͕͎̞͖̜͔̓̊͊̾̈͐͆͘͘̚ͅн̶̧̩̹͔̾͘о̴̰͉̣͔̭̠̎̋͊̈̊̒̆̆̌̂̀̀͂̌͠ͅй̵̫̔͌̆͋͋̇̾͆̿̓̋͘н̸̧̛̛͍͖̘̲̘͖̼̤̉̉̄̑̍̒̉̌̈́̅͐̿͜͜͠ы̴̡͙͎͕̞̅͌̉̒͒͝͠й̸̨̨̦̭͉̠̳̼͎̑̿̇̀̏͌̐̑͑ ̶̡̛͖̺͖͕͎̟̳̘͙̳̪̀́̀̔̀͂̋̓͂͜ў̸̯̥̫̳͈̞͕̊̐̂̈́́̈͊̋͘͠͠б̶̡̢̧̪͎̖̍̂̉̓͑͆̆̚͝л̴̤̙̖͍͒̅͊̊̐́͂̈́̚͝ю̵͔̙̓͛̉̆̀̍͆͒͐͝д̵̧̛̥͉̞̈́͛͌͋̉̏̒̓͝͝͝ӧ̷̢̖̳͍̣͇̦͍́͋̓̒̀͌̾̌̊̈́ќ̸̙̺̀̌̍̀̆͘ посмел так смотреть на нас?! —Разбегающимся от страха мыслям сказала левая голова и слизала рукой со своей морды гордость маленького Лили рукой, появившейся изо рта.
—Я хочу найти дорогу от сюда Ч̵͔̮͚͍̮͕̝̱̠̆̒̑̍͛̂́̈́͆̓̇̚у̴̢̛̮̥̬̙̠̬͍̾̑̆̇̂̐̽̓͌̈͘͘͠͠д̸͔̳̬͓̫̫̉̕̚͠͠ͅӧ̸̛͉̹͍͕̰͌̐̇͗͗̀̄̿̑̔̚͘͜͝в̴̨̛̞̣̻̈̿͐͊̓͋̉̾́͘͝ӥ̸̢̦̝̤̬̝̠̭́̃̍͑̚͠щ̸̫̪̪̯͔̲̱͕͉̄̀͛͋̈́̓͂̂̐̃̈́̋̑̀̚н̴͈̠̤͕̣̫͋͋̌͘ы̵̢̱̞̝̼̿̉̀͒̎̕͝й̶͔̭͙̤͙̓͛̿̂̓̀ ̶̡͚̪̮̩̜̮̙̳̻̦̺̦̹̤̿͋Г̴̬̬̺̲̋́̑́̐͝͠о̵̡̨̛͈̹̳̟̫̱̯͎͋͆́̋̇̕с̷͓̰͓̗͈͒̆̌̽͗̓̓̊̽̏п̴̨͈̟͉̯̝̹̪̻̜͋̔̓̃ӧ̵̧̞̜̫͖̼̳̰̣̞̠͖͓́̂̃̓͜ͅд̶͎̈́͗̅̂̋̐̋̃̒̚͝͝и̵̡̛̲͈̖̱̭͎̘̉͐̀н̴̡̨̩̣̝͓͙̳̲̘̳͉͓̍̐̀̈́̕͠.̸̞̩͠ ̡̘̮͇̥ — Глядя со стахом пролепетал маленький Лили.
—Нам не нужен твой страх, оставь его при себе. — С гордостью маленького Лили сказала правая голова гнилого оленя. От чего опарыши в нем с гордым писком хмыкнули и отвернулись.
Отвернулся и маленький Лили давясь собственным страхом и беспомощностью. Он и не заметил, как тело, его наполовину утонувшее в болоте и приросшее ногами к дну пустило корни. Как тело его покрылось ровным слоем плесени цвета окисла меди. Как сгнил его язык и глаза и в них поселились опарыши которые пищали ему о том, что он видит и что ест.
…Ведь так его мысли и личность сгнили и растворились в й̷͚̥̞̮̤̖̝̠̫̰̻̝͉̺̬̽а̵̨̛̥̙̘̹̘́́̽̓̑͒͜ӭ̸̢̢̲͖̪̭̦̞́͜з̵̨̘͍͕̪͔̺̗̅͐̒ͅл̶̧̩̩̘̖̹͙͗́̒͑ӧ̷̡̛̬̟̹̹̓̄͑̏̎͋̐̕͝͝ͅэ̴̠̞̙̜̩͉̠̉̑̏̅́̏̓̅͐̌̈́̆͝ͅ…
Макс Рей / Мила Рей Поисковик / Боевик Фонда
Же-е-енщины. Говорят одно, делают другое, ждут от тебя третьего, а потом удивляются, почему мужчины их не понимают.
Макс наблюдал фейерверк в исполнении учёной. Она радостно щебетала, с наслаждением ела яблоко и, вероятно, была недовольна действиями Макса. О последнем мужчине говорила логика, а не органы чувств. Осязание, зрение и слух сообщали, что красивая женщина положила руку на его плечо и тихо шепчет на ухо, щекоча дыханием шею чуть выше воротника куртки.
Же-е-енщины. То смеются, то плачут, то пытаются командовать. Милка такая же.
Макс наблюдал, как учёная перешла от фейерверка к печали. На бордюр уселась, рукава тянет. Она что, сейчас заплачет?! Макс неловко отвёл глаза. Но учёная не расплакалась, а принялась командовать.
Же-е-енщины. Как сложно понять, чего они от тебя хотят.
Учёная извлекла из-за пазухи браслет Тома. Зачем? Как Макс должен его использовать? Мойра не могла не знать, что поисковики – не служебные собаки, которые выслеживают людей по оставленному ими запаху. Поисковики ищут предметы, путь, ответы на вопросы. У Тома осталась часть этого браслета? Есть второй такой же? Макс хотел это уточнить, но Мойра его осекла:
– Не спрашивайте даже...
«Же-е-енщины», – Макс засунул браслет в карман и сосредоточился на ботинках Тома. Он начал искать те ботинки, в которых горе-ученик пересёк утром порог «Весёлой таверны».
Опасный поиск. Если Тома больше нет, то и его ботинки могли перестать существовать. Макс осторожно, будто спускаясь по скользкому склону, начал настраиваться на поиск. Шаг, ещё один. В любой момент готов выскочить обратно, ухватиться за прочную почву реальности. Но ощущение ясное, вполне обыденное, почти такое же, как когда Макс по утрам парные носки у себя в шкафу ищет.
Теперь всё внимание Рея уходило на поиск, поэтому на заботливые вопросы Мойры мужчина отвечал скупо, невпопад, а иногда и вообще не замечал.
Поиск вёл его к ближайшему населённому пункту, мимо таверны к центральной площади – маленькой и ухоженной, под стать самому городку. Макс не обратил внимание на грибные клумбы – они не были связаны с ботинками Тома. Пока его спутники изучали флору он нырнул в проулок между домами, где были выставлены мусорные баки. «Мистер и миссис Лили Пили» – гласила надпись с вензелями на почтовом ящике хозяев дома.
Поисковик ощутил пульсацию, тёплые волны накатывали, цель совсем близка. Макс заглянул в баки… Да! Он коснулся ботинок Тома. Рядом лежали куски изодранной, серой одежды. Хорошо узнавались рукава и штанины ученика. Разрядка. Сладостная разрядка завершения поиска. Ни с чем не сравнимое блаженство.
– Я больше не могу... Я умру от разрыва сердца, я больше не хочу искать его... – стенания Мойры вернули упирающееся сознание Макса к реальности. Учёная тяжело восприняла находку.
Макс смотрел и растеряно мялся. Женская истерика делала его беспомощным.
– Предлагаю для начала найти остальных и предупредить, – неожиданно нашёлся молчавший до сих пор Менгле.
Идея был здравой, да и погода стремительно портилась. Надо возвращаться или, даже, искать укрытие на время непогоды. Макс предложил руку совсем раскисшей Мойре.
–––––––––––––––
«Надо было запретить ей улыбаться», – подумала Мила, глядя на натянутый, как барабан, оскал Эфман.
– И какой у тебя план? – спросила наёмница, понизив голос и стараясь не привлекать внимания окружающих.
– Мой план – поболтать с местными. Фондовцы – такие зануды, – Мила говорила намеренно громко, тоном избалованной девчонки. Кожаный дублет картинно покинул её плечи, обнажая лёгкую блузку с соблазнительным вырезом. Мальчишка с кухни споткнулся, глаза всех посетителей устремились на них с Эфман. Мила осталась довольна эффектом от представления.
Морепродуктами здесь назывались сушеные кальмары и пустошные жуки из пакетиков – универсальная закуска «к пиву», одинаковая во всех ячейках. Иногда Миле казалось, что содержимое этих пакетов не ловят и сушат, а синтезируют из особой массы в монастырях техноохотников.
Гоховка, по традиции Хида, продавалась в запечатанной бутылке. Мила взяла пузатую ёмкость и предприняла демонстративно беспомощную попытку её откупорить. Затем окинула окружающих трогательно соблазнительным взглядом «дама в беде». «Рыцарь» не заставил обнаружиться: один из подвыпивших местных поспешил помочь.
Благосклонная улыбка, игривый смех, «рыцарь» и его приятель перекочевали за стол девушек, непринуждённая беседа, наводящие вопросы. Когда почти вся гоховка маленькими стопочками перетекла в желудки «рыцарей», девушки были в курсе всех местных сплетен.
– Да он так же, как ваш чернявый, тощий за мэром увязался! – громко заявил раскрасневшийся и начавший распускать руки «рыцарь», но тут же осёкся, поняв, что сболтнул лишнего.
Нейта Эфман Член Гильдии
— «Вот значит как...» — пронеслось в голове Эфман, пока она наблюдала за актёрской игрой Милы, — «Как по мне, выбить из кого-нибудь информацию было бы быстрее...»
Понимая, что и ей придётся повторять за действиями Рей, Нейта мысленно обматерила своего командира и "добродушной" улыбкой встретила двух ребят, что любезно решили помочь им в открытии бутылки и составить одиноким дамам компанию. Когда им принесли закуску, девушка долгое время смотрела в крохотные глазки сушенного пустошного жука, зажатого между пальцами, будто бы играя с ним в игру "кто кого переглядит". В конце её резко передёрнуло от плохих воспоминаний и она вернула его в пакетик.
— Я пожалуй... Откажусь от закусок...
Эфман решила доверить Миле все переговоры с этими двумя подвыпившими джентльменами, пусть уж она её простит, с манерами у наёмницы было не очень и Рэй должна прекрасно об этом знать. Так, изредко отвечала на вопросы и через силу терпела, когда в ходе разговора парень что сидел рядом "случайно" прикасался к её открытым плечикам, талии и других мест неприкрытых одеждой. Видимо так принято в этой ячейке, нарушать личное пространство.
— Апщхи! — ещё один чих, который вынудил одного из парней поинтересоваться о самочувствии девушки, а заодно, предложить проводить до местного лекаря, — Ох, спасибо, дорогуша, но я в порядке. Простудилась видимо где-то...
Долгое время Эфман терпела, пока наконец план Милы не дал результата и один из джентльменов проболтался о связи пропавшего Тома со здешним мэром. Видимо не зря он ей не понравился. Хоть Нейта и отсутствовала в его разговоре с учёными, она подозревала, что узнав о пропаже своего ученика Рыжуля спросила бы у местных, не видели ли они его. А те и промолчали...
— Знаете, я всё-таки схожу к лекарю. Невозможно уже жить с этими чихами, хе-хе. Нет-нет, провожать не нужно, спасибо, я всё равно скоро приду. Не скучайте без меня!
Покинув таверну, Нейта с облегчением стянула с лица улыбку и направилась в сторону дома мэра. Что она будет делать? Ну, для начала осмотрит дом, а там видно будет, нужно ли вмешаться самостоятельно или же дождаться остальных. Ориентировалась она, спрашивая дорогу у жителей, говоря что мол "он забыл кое-что у нас, вот, хочу вернуть". И спустя время, она наконец-то вышла к нужному месту.
Что бы с удивлением увидеть остальную часть экспедиции.
— О-о-о, кого я вижу! Вы тоже здесь?! Вот это совпадение! — добродушно говорила Эфман, косясь на проходящих мимо жителей деревни. Она не была уверена, нужна ли сейчас эта дебильная игра в "хорошую девочку" или нет, но подстраховаться всё же стоит, — А мы с Милс тут неподалёку остановились, познакомились с такими замечательными людьми!
Подойдя к одному из учёных, девушка крепко обняла его, как будто встретила старого друга. Позже, она чуть понизила голос и обратилась к Максу.
— Судя по всему, вы тоже узнали о связи мэра с пропажей Тома. Лучше нам встретиться в надёжном месте и обсудить это, — после чего, снова натянула улыбку и обратилась уже ко всем, — Пойдёмте в таверну, здесь не подалёку, там как раз Мила нас заждалась! Она угощает!
Адалвальф Менгеле Ученый Фонда
Обратно шли в почти полной тишине. За исключением всхлипов госпожи мойры. То ли ее на сопли неожиданно развезло, то ли осознание потери больно ударило по ней. Ясно не было, но если второе, то вероятно управление экспедицией переходит к доктору Менгеле. Что в некотором роде даже радовало властолюбивую сторону Адольфа.
Но по-хорошему чем быстрее они справятся, тем лучше. Изначально было ясно, что задание не самое простое, но то во что оно превращается может обернуться риском того, что никто обратно не вернется. В планы Адалвальфа не входило оставаться навсегда в этой ячейке в виде трупа. Вероятно, стоит быстрее решать проблему и валить отсюда. Бежать-бежать-бежать.
Даже страх который подступил к мыслям ученого был приторно сладким. И омерзительным. Словно ему на макушку вылили мед перемешанный с протухшим яйцом.
Посмотрев в сторону поисковика Адалвальф уже раздумывал о том сколько ему рассказать и что можно утаить. Смотрел он не долго секунду может две. Но за это время он уже смирился с тем, что придется порядочно открывать рот ради произнесения слов.
Тут на Адалвальфа налетела Нейта. Что несколько его перепугало. От дома старосты далеко они не ушли и первое, о чем он подумал, что эти омерзительно милые люди решили и их к себе затащить. А то что начать решили с Адольфа его пугало еще больше. Правда потом он понял, что голос то знакомый и хотел было возмутиться, но взял себя в руки. Ничего хорошего от его возмущений сейчас не будет так что он послушно позволил отвести себя в сторону. Макс и Мойра отправились с ними следом.
Снова тяжелая гнетущая тишина с тяжелыми объятьями. И неуместное веселье окружающих. Настоящий неподдельный смех и веселые голоса редких прохожих пугал своей неизменностью. Все сплошь и рядом бодры и веселы. Ни единого проявления грусти. Ни ростка печали. И ни следа мысли на лицах. Словно тупое счастливое стадо. Кажется, будто бы если сейчас прямо перед их глазами начнется резня и они единого мускула из улыбки не расслабят. Жуткое чувство.
За него Адольф и цеплялся. Это словно давало ему островок нормальности в этом окружении беспричинной накатывающей радости.
Иррациональность настроения окружающих бросалась в глаза все сильнее и сильнее. Словно армия суицидников перед поездом. Это давало удобрения для всходов урожая вопросов. Вопросов, которые задавать вслух Адольф не пытался. Он ощущал, что находится вне безопасного места, которым он пока считал только их веселую таверну.
Впрочем, если кто и обронил пару слов в пути так это Макс с Мойрой идущие позади. Но их голоса вязли в мыслях Адалвальфа. Мыслях, которые перебивали друг друга и занимали все его внимание. Он и не заметил, как его довели до места назначения.
Событие
(Неизвестная ячейка, «покрасочная комната»)
Группа разумных существ в одинаковых белых одеяниях вошла сюда. Как? Куда? Имеет ли это значение? Важно лишь то, что произойдет, не то что этому прошествовало.
Они стояли в большой комнате без окон и дверей. Не смотря на отсутствие осветительных приборов всем было все видно и все видели, что место куда они попали охарактеризовать иначе чем «белое» невозможно.
Разумные чуть пошоркали ногами о чуть шершавую поверхность пола и без всякого предупреждения началось то ради чего они тут собрались.
—ГИИИИИИИИДЕЕЕЕЕЕЕЕЕ МОИИИИ ЧЕЕЕЕЕЕЕЕРВИ!!!!!! — Истошно взвопил голос разумного, который стал соскребать с себя кожу. Правда ногти которыми тот скреб кожу довольно быстро застряли в мясе его тела. Но это не остановило его пытливую натуру, пораженную вредоносной идеей извне. Поняв, что искать червей в себе он не может тот стал пытаться рыться в «земле» ломая и стерая руки и ноги пока не остался лишь визжащий и кричащий обрубок в куче оставленного им же мяса истекающим кровью, пачкающей пол.
Неподалеку с ним звонко смеялась девушка. До тех пор, пока ее тело не стало кровавой кляксой, а пол под ней не превратился в бело-красный песок. Область своими очертаниями напоминающая мужские гениталии накрыла некоторую площадь комнаты на не большое время спустя которое в этой зоне не осталось лишь куча двухцветного песка белого и кровавого цветов соответственно.
К беззаботно валяющемуся и чуть пованивающему парню подошла девушка и с нескрываемой брезгливостью коснулась его шелушащейся кожи. Но тому было абсолютного все ровно. Он так то довольно быстро все понял и со словами «ну и ладно» кинутыми определенно на пофиг он ворвался от того что его кровь вскипела и превратившись в пар и разорвала тело в тех местах где она текла в мелкие ошметки.
Девушка облегченно и все еще брезгливо выдохнула. Но в следующую секунду ее тело словно напитавшийся до возможного максимума комар кровавой кляксой окрасило длинную область пока тело окончательно не стерлось о поверхность пола.
Мужчина с глупым и протяжным хыканьем посмотрел на свою окрашенную кровью руку и уже начал подкрадываться к следующей жертве. Но не он один умеет хлопать, но и земля под ним. Все что от него осталось это тончайший блин из кожи костей и тканей.
Нырнувший под землю был очень доволен собой и крайне эффективно и быстро уменьшал площадь, занимаемую другими разумными. Он смертельно огорчился, когда зубы, растущие во всех его тканях не раздули тело до размеров шара с радиусом примерно три метра. Какая неразумная трата пространства.
В крайней степени улыбчивый разумный покрытый ровным слоем мелких зубов как броней неторопливо шел и дарил остальным новые неповторимые улыбки. Но ему стоило поспешить. Ближайшие миллионы лет он будет чувствовать лишь то как медленно, но уверенно металлический штырь продвигается от его ануса прямиком к его мозгу. Хоть в реальности это и произошло и мгновенно.
Наблюдавший за всем происходящим в «покрасочной» разумный удивленно, будто это было в первый раз наблюдал за тем как маги демонстрировали как всегда новые способы убить друг друга и записывал, как и что происходило в новую записную книгу в толстом кожаном переплете с надписью на корешке «202088621-23-01-1111» Он делал это с особой дотошностью и педантичностью так, что закончит он не скоро, вероятно даже не в следующем году. Это было его страстью и главным интересом на протяжении уже тысяч лет существования. Его не интересовало с чего этот его интерес начался, но для него это было не важно ведь это главное, что это его основная страсть и путь в жизни. Иногда его тянуло перечитать все его труды, но зачем? Ведь всегда есть что-то новое не задокументированное с чем он не имел дела. И что всегда есть риск это потерять. Он тратил огромные ресурсы на проведение таких вот «турниров», которые на деле оказывались кровавыми бойнями всех против всех. А потом тратил от года до практически десятка лет на записывание всего что он увидел в дневники. При том записывал без сна и отдыха что бы ничего не забыть.
Он так интересовался чужими смертями, что прозевал свою собственную. В которой он уснул вечным сном и случайно сжег все свои записи.