Frost: Выживание

Присматривая за Маккарти, Кюн то и дело осматривала обстановку хозяйским взглядом. Во сколько обойдётся починка Бара и Дома утех? Кого направить на защиту Генератора? Ооо, смотрите-ка типичные люди божьи – пиздуют мимо. Хоть бы снежок уж бросил на общее дело, там, между прочим, паства твоя горит, упырь ты мракобесный! Ждите аншлаг в Санитарном пункте. Кстати, что там с поставками в прошлом месяце? Отрезанные наспех конечности в супе, канеш, получше каши из опилок будут, но существенные потери в рабочей силе отзовутся нам голодными месяцами в перспективе. Не-хо-ро-шо... Госпожа Сардана недовольно скривилась, прежде чем её взгляд снова упал на несчастную девочку. Нос разбит, тощая совсем. Куда её теперь? В кухню? Нет, там и так полно народу. Уголь добывать не потянет. В медпункт санитаркой? Ну да, рук там во всех смыслах не хватает.

– Угомонись, старая. Я ей жизнь спас, – прохрипел Маккарти в привычной дерзкой манере. И как она только его не понизила в звании за такие вольности? Командир отряда, значит? Может всё-таки пересмотреть на досуге? Или нет? Ах, ну чисто же котёночек!

– Так, это я вижу, а что там внутри случилось? И кто, по-твоему, всё это заварил? – переходя от добродушно-материнского тона, голос начальницы всё больше отдавал твёрдостью.

– Я, – начал было Маккарти, чем заставил госпожу Сардану резко вскинуть бровь, – Я забежал в дом. Там было две женщины, одна труп, зуб даю. Вторая вот лежит. Надеюсь, жилец ещё. Вид у неё мертвецкий.

– Так ты бы поосторожнее с дамой, Маккарти, так человека швырять – это тебе не мешки ворочать. Ты джентльмен или кто?

Она слегка улыбнулась, махнув рукой пробегавшему рядом санитару. Что странно, на жест среагировал не он, а мальчишка-разведчик. Видимо решил выслужиться перед старшими. Нет, ну что, далеко пойдёт. Правда бросить-то девчулю вот так голышом в снег и тут же переключиться на командира – это вот как-то прям по пидорски, честное слово. Не выдержав, Кюн самолично сняла с себя шубу и завернула в её несчастную. Не из приступа человеколюбия, а даже просто чтоб пристыдить этих деревенщин бездушных.

– Видишь её, Сардана? Девчонку? Не видишь?
– Да вижу, чего ж не видеть-то? Помог бы лучше!

Но вместо помощи что? Мы получили мужскую истерику! ПТСР в самом, мать его, цвету. Ох, сама виновата, что понабирала этих бывших вояк и не организовала им квалифицированную помощь психолога. Вот это вот разгребай теперь. Ну чисто дети!
Не моргнув и глазом, госпожа Кюн выпрямилась и по привычке постучала себя по карманам. Теперь не существующим. Ах, да, сигары и огниво остались в шубке. Какая жалость. Хотелось забить чем-нибудь это горькое послевкусие разочарования. Ну да бог с ним.

– Какая от меня польза? – она тоскливо посмотрела в сторону Администрации, прикидывая кто первый придёт ей на помощь, –  Да, они все работали на меня. И ты работаешь на меня. И вон та девочка тоже работает на меня. Представляешь, так сложилось, что весь наш грёбанный аванпост работает на начальство, представителем которого я и являюсь. Не нравится? Ну так вперёд – становись у руля! Что, кишка тонка? Думаешь, оттого я тут всем заправляю, что жизнь моя прекрасна? Сынок, мы все в аду, если ты не заметил...А думаешь если кто новый придёт что-то изменится? Погляди-ка вверх, помнишь того дяденьку? Думаешь, этот хлыщ Брукс Как Его Там справится лучше? Или ты? Что сделаешь ты, когда увидишь толпы разъярённых голодных ртов? Ох, малыш, опусти пушку, да подумай хорошенько.

Трусливые охранники не спешили приближаться. Они так и застыли, держась за оружие, не в силах решиться на что-то более радикальное. От такой дерзости по отношению к самой Сардане, всеми уважаемой начальнице, многие просто опешили. Да, может не все её любили, но очень многих связывал с ней ряд договорённостей или семейных секретиков, которые того и гляди могли вскрыться при кардинальной смене власти. Да чего уж там, даже самые тупые чувствовали, что избавляться от неё было бы роковой ошибкой для всего поселения. Среди верующих даже поговаривали, что её им послали древние духи якутских шаманов.

Резкая хватка рукой в районе паха оказалась для командира разведчиков полной неожиданностью. Острые коготочки впились в ковбойские причиндалы с потрясающей силой.

– А яйца-то у тебя есть, Маккарти, жаль только мозгов мало. Брось оружие или до конца дней своих будешь мочиться сидя, – прошипела она почти интимно, так, чтоб слышал лишь он.

Несмотря на то, что множество взглядов было приковано к их квартету, Джейкоб старался вести себя непринужденно, до тех пор, пока командир не начал перепалку с чиновницей. На первый взгляд ничего не предвещало беды, а сам Маккарти подозвал мужчину к себе, аккуратно нашептав очень полезную информацию. Незаметно кивнув ему и впитав все сказанное, Грант решил тактично удалиться вместе с девушкой, которой так добродушно одолжила свою шубу Кюн.

-Пойдем, лучше не мешать этим двоим, - седовласый как-то нежно, с сочувствием приобнял пострадавшую за плечи, уводя от места происшествия да поскорее. Грант никогда не славился конфликтным человеком, даже эта мимолетная драка с его другом вышла совершенно случайно. Всецело он не понимал, плачет ли она из-за шока или из-за женщины, о которой говорил Джесси. Хотя в голове складывался скорее второй вариант, мужчина ничем не мог помочь ее горю, лишь только передать нужным людям.
Стоило им отойти, как разногласия между двумя его, если можно так сказать, начальниками начали заходить за рамки. Маккарти не изменяя своим привычкам схватился за револьвер, сопровождавший его практически везде, и днем, и ночью. Это напрягло разведчика, однако бедную девушку оставить просто так он не мог. Отдав ее в руки санитара, Джейкоб подошел к Бруксу.

-Я здесь нахожусь буквально пару часов, но уже понимаю, что без вашего вмешательства все на этом не закончится, - бросив едва ощутимый намек, Грант лишь сложил руки на груди, наблюдая разворачивающуюся очередную картину ссоры. Несмотря на то, что Джейкоб был одним из самых первых (и лучших) на тот момент разведчиков, сей статус не мог повлиять на столь упертых людей. К тому же кто он такой, чтобы вмешиваться в чужие разборки. Ему бы самому со своими разобраться, а уж его личное дело это собирать всю нужную для развития поселения информацию. Уж точно не наводить тут порядки.

Томас вдохнул поглубже. В помещении было душно, но открывать окно и выветривать ценнейшее тепло, никто не смел.
- Дети Божьи! – Скотт вскинул руки будто пытаясь обнять присутствующих. – Собрались здесь мы, сидим плечом к плечу как братья и сестры. Помним мы главный, великий закон Господа. “Возлюби ближнего твоего, как самого себя” Наставляла троица нас. Мы вечно должны соблюдать его: и в горести, и в радости. Нести нужно нам правило это в умах своих, как несём крест свой. – Каждый трактовал слова проповедника по своему, но не перебивали. – Забыли про это правило мы! И господь поднёс нам испытание духа и веры, дабы укрепить не внешнее, а внутреннее. Тех взял себе в царство, кому пора было, чьё время пришло, а нам дал наказ крепче стать…
- Это как батюшка? Получается Оскара прямо из того борделя в рай забрали? – Удивился хрипловатым голосом молодой парень с рыжими волосами.
Скотт сбился, нить мысли скомкалась и распутать её было теперь нелегко - он выбрал другую нить.
- Покарает ли господь ослушавшихся если любовь его безгранична к тем, чья вера ещё крепка? Любовь к господу у того велика кто не низко кланяется ему, а у того чьи мысли и поступки чисты. Задул он землю нашу снегами, но из гнева ли? Любовь его ведь велика даже к заплутавшим, дал он шанс запутавшимся, отбившимся выйти к свету, а верным укрепиться духом и наставить страждущих, так примите дар господний, так восславьте его в сердце своём, смиритесь с гнётом внешним и ищите смирение внутри себя…
Служба длилась долго. Настолько долго, что бы Скотт успел закончить речь и ответить на вопросы желающих. Молитва же подошла к концу когда часы пробили одиннадцатый час.
- Вы прекрасно справились, люди слушали вас и хоть, возможно не всё услышали, но души их на верном пути. Отец Вильц, как я вижу, был хорошим учителем. – Кажется Олдред был в хорошем расположении духа, беспокойство за нового проповедника прошло и он мог спокойно посвятить остаток жизни молитвам к богу.
- Спасибо, Отец - Скотт хотел было развернуться к алтарю что бы взять книгу и вернуть её на полку, но оставалось то, что не давало ему покоя – То, здание, что сегодня сгорело…
- Не здесь, не в священном месте – Прервал его старик. – Поговорим об этом на улице.
Вскоре Томас был уже за стенами тёплого молельного дома, укутавшийся в старую меховую куртку, мужчина пригласил его не спешно пройти к палаткам, заодно обсудив, то о чём новый священник хотел с ним поговорить.
- Господня кара ли уничтожила бордель или лишь тому виной случайная оплошность человека? Я думал об этом, смотря как быстро разгорается и затухает пламя, и не мог понять. Если всё же Господь разгневался на нас, то не ждут ли мучения в аду тех, кого Он забрал и тогда ведь выходит, что Он разочаровался в нас… - Томас посмотрел себе под ноги, утоптанный снег не скрипел и казалось, будто он идёт по белоснежному граниту.
- Я... –  Старый священник хотел было произнести длинную речь, но осёкся – Никто не может знать этого. Неисповедимы пути Господни и не нам гадать об этом.
Оставшуюся часть пути проповедники молчали. Снежинки падали вблизи генератора и быстро таяли, превращая землю в грязь, а плотный снег в лёд.
Палатка встретила Томаса сумерками, мужчина зажёг лампу, но вскоре потушил, кроме сна делать ему было нечего. Скотт, не снимая куртки, лёг на кровать, потрескивавший огонь костра на улице убаюкивал, слушая его, Томас не заметил как погрузился в сон.

Беда не приходит одна. В этом Аня была уверена. Споры, шум, крики и злобное шипение. Вокруг хаос, погибли люди, но всё, что управление делает сейчас - это выясняет отношения. Не решает проблемы, а лишь их усугубляет.

Мир слетел с катушек! И догорающее здание, ее дом, будто символ рассудка, теперь пожирал сам себя, вваливаясь внутрь. Остались только тлеющие ребра остова.

Чья-то крепкая рука подхватила ее и помогла встать с промерзлой земли. В ушах гудело, перед глазами плыло, в носу не было иного запаха кроме гари. Она шла спотыкаясь, разрезая ноги в кровь о стылый камень брусчатки. Затем одни холодные руки сменились на другие, жесткие и безразличные.

- Сама дойдешь до санитарного пункта? – голос звучит где-то там далеко, за занавесом мыслей,. Шею коснулось что-то мокрое и колючее, - Шарф – пояснил голос, - ты же всегда ходила в шарфе. Не хватало чтобы ты простудилась. Вот, я… мне нужно идти, другим пострадавшим тоже надо помочь. Тебе еще повезло, Ань. Тебя сам бог бережет.

- Да, - разомкнула она слипшиеся губы, ощутив привкус железа на языке, - дойду.

Мечты, благодаря которым она открывала глаза и встречала новый день, растворились в прахе и теперь вместо снега, облепляют второй кожей ее тело.

Девушка пришла в себя у дверей, которые всегда должны быть открыты. Особенно для тех, кто утратил веру. В себя, в людей, в смысл жизни. Она толкнула покрытой копотью ладонью дверь и протиснулась в щель, плотно прикрывая ее за собой, отрезая последний луч света.

Отца Скотта не оказалось на месте. Только удушающая чернота и завывание ветра за мутными витражами храма. Будто сам бог покинул это место - его рабочий день окончен. К горлу подступил сухой ком, Аня ковыляла под деревянным нефом, минуя стройные ряды скамей, оставляя на полу кровавые отпечатки босых ног. Она остановилась у алтаря и провела пальчиком по холодному камню. Ни единой пылинки, даже намека нет на грязь в доме господнем. Единственная грязная вещь, которая здесь находилась – Анна Лиф. Цветочек, который так и не увидел весну.

Несмотря на скромные размеры храма, лакированный крест венчающий молитвенник смотрелся величественно. И само место казалось гораздо большим, чем было на самом деле. В кармане шубы оказались спички и портсигар. Хотела бы она зажечь свечи, но хватит на сегодня огня.

На лице дрогнула улыбка, а щеки украсили дорожки горячих слез. Она заползла ободранными коленями на алтарь.

- Простите меня, Отец Скотт.

Шерстяной шарфик крепко обмотался вокруг балки.

- Простите меня, госпожа Кюн.

Разбитые ноги встали на мягкую шубу чиновницы, пропитывая ее кровью.

- Простите меня, мистер Маккартни.

Девушка тяжело дышала, ее грудь вздымалась, а легкие горели от затхлого, но морозного воздуха. Он приподнялась на носочки, тугая петля обвилась вокруг шеи. Остался всего один шаг.

- Прости… Мама.

Хруст шейных позвонков. Последний звук, который услышал дом божий этой неспокойной ночью.

минус

Когда кто-то хватает твои яйца, то тут два варианта: либо тебе перепадёт, либо пиши пропало. Хоть по Джесси и не скажешь, но он был падким сердцеедом. Да, романтикой от него и за версту не веет, но может он просто не распыляется ею с кем попало. Вот и на жест Сарданы он ответил холодно, без того наплыва садисткой чувственности, что изливался в его сжатых яичках и отражался в её хищных глазах. Хромированным стволом разведчик размашисто откинул слабую ручонку, что до последнего не хотела разжиматься. Отойдя от нее на безопасное расстояние, он изможденно стиснул зубы от резкой боли внизу, пожамкал ещё целое добро и рыкнул на женщину перед ним.

- Катись ты к чёрту! Катитесь вы все к чёрту! - начав лихорадочно водить пушкой, Джесси угрожающе окрикивал всех окружающих, а жители стали гоношится, бояться получить пулю в лоб от меткого стрелка.

- Народ, а я знаю его! Он плохой человек! Он в розыске! Там, за океаном, на его родных землях он творил много дурных дел! - безымянный житель вынырнул из толпы и пальцем разил на Джесси.

- Ты видать меня с кем-то спутал, друг.

- Я помню твою дрянную голову на розыскном плакате, Маккарти. Теперь я точно уверен - это был ты.

- Это серьезное обвинение, не находишь? - ковбой взвёл курок, обвёл глазами всех стражников, что уже начали тянуть свои ручки к мушкетам. Их движения были неуверенные, однако внутреннее чутье подсказывало, что пора вооружится.

Главное в дуэли - поймать тот отчетливый момент, когда оппонент потеряет выдержку и решится на неловкое движение. Так и сейчас, когда один молодой и, видимо, неопытный солдат решил выставить мушку на фигуре ковбоя. Было ожидаемо увидеть этого солдатика с продырявленной головой в ту самую секунду, когда тот начал тянутся к курку. Дымка из револьвера Джесси сметалась о вьюгу, что сквозняком сочилась из разрушенных окон и стен борделя неподалеку. Когда тело солдатика свалилось на землю замертво, то все остальные уже с горькой решимостью обнажили свои ружья и принялись вести огонь по объявленному врагу, что ещё какие-то несколько дней назад пил вместе с ними сочное пивко под ночными звёздами и мелодичным пением гитары. Свист шальных пуль и шелест падающих гильз заполонили некогда мирный городок...

- Предатель! Убийца! - возгласы обозленной толпы ласкали слух Маккартни, ведь теперь он наконец то сможет быть самим собой. Маски сброшены. Начать жизнь с чистого листа? Видимо не на этом веку, не в этом теле, не с этой беспросветной судьбой.

Когда очередной огненный залп не настиг цель, Маккартни вышел из укрытия и побежал в сторону, направляясь к уцелевшему зданию, где бы он смог устроить оборону. Он помчался в церковь. Бог вряд ли любил такого как он, но успеть исповедаться ещё не поздно. Оставляя за собой багровый след на снегу, Маккартни, кривясь от кровопотери в боку, мчался в священное место.

- Блять. Ну и на кой чёрт я шкурой рисковал... - ворвавшись в церковь с ноги и повесив на дверь засов, Джесси на мгновение замер, когда он увидел бездыханное тело, парящее над землей. Спасенная девчонка слабо колыхалась, словно затухающий маятник. Ковбой подошёл ближе, снял шляпу и приложил её к сердцу, - Довела тебя здешняя жизнь, да?

Маккартни прошелся вдоль лавочных рядов и уселся у окна. Стрелять в доме господнем? Сегодня не хотелось богохульствовать в очередной раз. Кровавые капли падали на холщовый ковёр, портя незамысловатую вышитую композицию. Джесси в последний раз закрыл глаза и протяженно выдыхал.

«Неплохой конец, для такого как я».

«Интересно. А эта девчонка попала в рай или ад? Пфу, даа точно рай. А я? А когда это я начал верить в подобное. Хах.»

Свесив голову на деревянной спинке и издав последний выдох, Маккарти выронил револьвер из руки. Патроны закончились. Теперь уже точно.