– Э... Тут хрен какой-то... Человек, кажись...
Это было самым давним воспоминанием Миласа. Потом незнакомые голоса, сочувственные, пренебрежительные, раздражённые, крики... Крепкие руки, что подхватили его под локти и понесли куда-то... Затхлый запах сырости, оглушающий звук капающей воды, что навеки втесался в сознание... Дальше – только темнота.
Милас проснулся в довольно уютной комнате, в постели, застеленной свежевыстиранным белоснежным бельём с едким запахом хлорки. Добрые люди в белых халатах принесли вполне сносную еду, а дальше... Длинные коридоры, довольно мрачный кабинет с большим дубовым столом и мягким синим диваном напротив и... Вопросы, вопросы, вопросы... Как его зовут? Сколько ему лет? Как он оказался здесь? Такие простые, такие обыденные, если бы не одно «но»: он не мог ответить ни на один из них.
– Хорошо, я буду звать тебя Милас, согласен? Пока не вспомнишь своего настоящего имени, конечно, – сказал пожилой одноглазый мужчина – доктор Спайк, самый главный в этом странном доме, как он узнал впоследствии.
– Лучше хоть какое имя, чем ничего... – обречённо пробормотал он, спрятав лицо в покрывшихся липким холодным потом ладонях, и вяло отправился в «свою» комнату...
Он провёл тут уже пару месяцев, но память не возвращалась... А может, никогда не вернётся, и он обречён провести отпущенные ему годы в обществе добрых людей, что бескорыстно заботятся о нём с рабочими улыбками, словно маски натянутыми на такие разные, но такие одинаковые лица...